— Шенге, а как сделать, чтобы дождь пошел?
— Утыррка должна попросить небо. — Мой любимый папашка усмехнулся, но я и так поняла, что это шутка. — Земля, Утыррка, все начинает земля. Вода в земле и на земле… нагрей землю.
Я протянула руку и попыталась ощутить влагу, почву, тепло… Пар заструился вверх, уносясь ввысь…
— Останови, — приказал шенге, — прегради путь…
И я задействовала ветер, создала купол, удержала влагу.
— Утыррка, ветер и холод, — напомнил папашка.
Ага, значит, делаю ветер холодным… на нос упала капля, затем вторая…
— Шенге, — восторженно прошептала я, — дождь…
— Утыррка ловит знания, как хороший рыбак рыбу! — похвалил довольный моими успехами шенге.
Мы сидели на скале, на самом краю пологой площадки и болтали ногами, наслаждаясь солнечным днем, красотой вызванного мною дождя и тем, что мы снова вместе. Внизу раскинулось стойбище Лесного клана, и маленькие мохнатые орчата бегали и ловили капельки дождя. Я не удержалась и потянулась ветром к яблоне. Так, теперь, как учил шенге… влить в яблоню силу земли и собрать ветром созревшие яблоки… ну и чуть-чуть качнуть ее, чтобы яблок побольше упало, а то ждать долго…
— Утыррка, — заметил мою хитрость шенге.
— Эмм, Утыррке стыдно… чуть-чуть.
И я, используя ветер, понесла яблоки орчаткам. С радостным визгом они расхватывали висящие в воздухе фрукты.
— Полученное без усилий — выброшенное, — напомнил истину шенге, и яблоки поднялись чуть выше.
Теперь орчатам приходилось подпрыгивать за ними, но некоторые, самые сообразительные, сбивали яблочки палками или прыгали за ними с бревен и камней. В общем, что шенге ни дай, везде учебный процесс организует. Как же я здесь счастлива, но… солнце уже в зените, значит, пора возвращаться. Улыбка померкла.
— Утыррка уже решить? — спросил шенге.
Я тяжело вздохнула. Четыре дня в раю, иначе я не могла назвать жизнь у лесных. Мы просыпались на рассвете, потом бежали с орчанками к реке, здесь для женщин отдельная заводь была, а потом просто наслаждались жизнью — гуляли по лесу, собирая травы, ягоды и цветы, шили, играли с детьми. А к обеду приходил шенге, и начинались занятия магией. Обычно папа учил орчат всех вместе, но со мной занимался отдельно, и мы разговаривали и разговаривали обо всем. А вечером весь клан собирался у костра, жарились кабаны, рассказывались древние сказания, в которых мудрость переплеталась с поучительными историями, и я все лучше говорила на оркском. На второй день моего пребывания у лесных случилась и вовсе забавная история. Я, возвращаясь после купания, услышала чей-то смешок. Остановилась, присмотрелась — на тропинке были яйца и, судя по запаху, тухлые. Предположила возможное развитие событий: я иду, поскальзываюсь на разбитых яйцах и падаю в куст… куст был явно чем-то измазан. И вот я знала только одного орка, способного на подобную пакость!
— Рхарге! — позвала я.
В кустах затихли, а затем три маленьких орчонка со всех ног бросились бежать! Удивленная, я взяла ветку, осторожно убрала тухляк с дороги, а то мало ли, вдруг кто-то действительно не заметит и поскользнется, а после потопала в охт. И, расчесывая волосы после купания, долго искала Рхарге. Младший вождь обнаружился разделывающим оленя и на вопрос о том, есть ли у него дети, радостно ответил:
— Есть, трое!
— Вот он, смысл поговорки «яблочко от яблоньки недалеко падает»! — я рассмеялась.
А Рхарге нет. Встал, вытер лапы и зарычал:
— Где они?
Я орчат не сдала. Упорно доказывала, что ничего они не замышляли, и вообще, с каких пор Рхарге такой злой? После обеда возле меня нарисовались три симпатичные орочьи рожицы и шепотом предложили устроить на злых гоблинов ловушку. Устроили. Ставили на гоблинов, а попались два орка. Вечером мы с орчатами обиженно потирали шеи и выслушивали нравоучения от шенге. Утром пошли мстить гоблинам! И попали в ловушку, которую молодые гоблины на молодых орков ставили. Пока мы пытались выбраться из сетки, пришли взрослые гоблины и взрослые орки. Мы получили по шее один раз, а гоблины два раза. Я поняла, что воспитание у гоблинов посуровее орочьего будет. А все равно было здорово, так здорово, что хотелось обнять весь мир, и бегать по лесу, и наслаждаться каждым днем, но портил мне все один рыжий.
— Шенге, Утыррка вернется в Оитлон, — решительно сказала я, продолжая болтать ногами. — Утыррка спасать сестру, потом передать власть Динару…
И пусть женится, у меня уже и подарки для гостей заготовлены, и вообще… Вот женится на Лоре и перестанет на меня злиться. Лориана снова будет прекрасной, — шенге объяснил, как разрушить заклятие, так что все будет хорошо.
— Красное пламя смотрит на Утыррку с нежностью, — вдруг сказал шенге, — Аршхан смотрит на Утыррку с нежностью, а Утыррка ребенок.
Я косо взглянула на папу и возразила:
— Не ребенок.
— Ребенок, — шенге потрепал по голове, опять всю прическу испортив, — бегает с орчатами, строит козни бедный земляной гоблин.
Я коварно усмехнулась. В этот самый момент как раз и должна была свершиться месть — я заговорила рощу на границе с территориями коричневых гоблинов, и теперь, когда эти мелкие остроухие к нам полезут, их ждет сюрприз. А самое главное, я как раз сбегу через портал в Оитлон, и шея у меня болеть не будет!
— Ребенок, — шенге с улыбкой смотрел на меня.
Даже спорить не буду, только хитро смотрю на солнце.
— Шенге, — я радостно раскинула руки, — а магия дает крылья?
— Любовь дает, — ответил орк, — два крыла — так и два любящих, с одним крылом не летают.
— Почему?
— Закон жизни, — шенге хитро прищурился. — Аршхан летит…
— Куда? — не поняла я.
В следующее мгновение посреди лагеря раскрылся портал, оттуда вышел самый красивый из ракардов и начал оглядываться в поисках меня. Я нахмурилась, меньше всего хотелось сейчас его видеть. Не знаю почему, но почему-то больше видеть его уже не хочется, а та странная слабость, которая охватывает, едва ракард приближается, она меня… злит.
— Та Шорр против, Аршхан нарушает волю вождя, — шенге тоже не одобрял появлений ракарда.
— Утыррка не хотеть видеть Аршхана, — призналась я.
— Утыррка скучать по Динару, — с какой-то насмешкой сказал папа.
И вот я даже самой себе бы солгала, а шенге сказала правду:
— Очень.
И сразу в Оитлон захотелось.
— Динар, он теплый, — попыталась я объяснить, — как огонь.
— Огонь всегда огонь, — шенге закрыл глаза, что-то прошептал, и нас накрыло пеленой тумана, явно чтобы Аршхан не нашел, — огонь ни добрый и ни злой, просто огонь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
